Книга Корвус Коракс  - Лев Гурский

– Точь-в-точь, – подтвердил я. – И в чем фокус?

– В том, что ты, Иннокентий, немножечко глухарь, – весело откликнулся старик. На ходу он смял в комок ненужную рекламку и, прицелившись, точно кинул в урну. – Ты услышал не ту букву. Я, как видишь, нарочно прикрывал рот бумажкой, а пионервожатый Федя был в маске. Поэтому оба раза тебе послышалось «Госбанк», хотя и он, и я сказали другое слово!

– Какое? – Я по-прежнему ничего не понимал.

– А вот какое! Смотри, мы сейчас свернем направо, на Никитский бульвар. – Фишер взял меня за рукав и подтолкнул вперед. – Иди первым, я следом за тобой. Уже видишь дом номер пять? Такой солидный белый особняк с декоративными решетками? Нет, сюда нам не надо, мы обычные прохожие. Ты вполголоса читаешь вывеску и идешь мимо. Давай!

– «КОСБАНК», – с удивлением прочел я. Это была даже не вывеска, а маленькая латунная табличка на двери. Отойдешь на метр – не заметишь. – Надо же! Я про такой и не слыхал.

– А тебе и не надо, – хмыкнул мне в спину Вилли Максович. – Подобные шарашкины конторы в Москве не для обычных людей. Всякому крупному бизнесмену нужен собственный банк: для обналички, ухода в офшоры и других жульничеств. Вот и Гога завел себе карманный банчок…

– Гога? – переспросил я, оглядываясь на ходу. – Вы так говорите, словно я его должен знать.

Фишер улыбнулся и привычно подмигнул:

– И ты его знаешь, и все его знают. Правда, не так давно, как я… Это единственный сын и самое большое разочарование в жизни моего покойного друга Аристотеля Костанжогло.

Глава шестнадцатая. Сачок для олигарха

Моей Лине приходится ездить в метро даже чаще, чем мне. Однажды она сказала, что московская подземка в час пик – это такой пункт обмена: за скромную плату тебе меняют комфорт на скорость. И ведь точно! Тебя толкают, давят, мнут, наступают тебе на ноги, не выпускают, когда ты хочешь пройти, и стараются выпихнуть туда, куда тебе не надо. Но если тебе удалось все это пережить, ты оказываешься в нужной точке столицы в нужное время – помятый и довольный.

Уже через час мы с Фишером стояли в уютной подворотне, а напротив нас, через дорогу, расположился трехэтажный дом цвета тысячерублевой купюры. Над третьим этажом возвышались две острые башенки с узкими оконцами – как рожки у чертика. Дом был окружен узорчатой металлической оградой – метра два в высоту, никак не меньше. У ворот прогуливался туда-сюда бритоголовый секьюрити – мощный загривок, серая униформа, черный ремень, черная кобура на нем.

– Ты, Иннокентий, молодец, – вполголоса похвалил меня Фишер. Он взглянул на свои часы и что-то черкнул в блокнотике. – Я-то сперва опасался, что Гога, как обычно, умотал в Лондон или Нью-Йорк, но ты очень вовремя сказал про его портрет в газете и про будущее выступление в его родной школе. Та экономическая конференция когда, ты говоришь, у нас проходила?

– Вчера. – Я хорошо запомнил, как Корвус, в ту пору еще безымянный носитель, уронил на страницу газеты «НК» украденную у меня колбасу.

– Именно! А визит в школу завтра. Значит, сегодня он, скорее всего, тут. Жить за городом Гога не любит, поэтому осталось выяснить, в каком из трех своих московских домов он остановился. Детская забава – проще игры в наперсток. Десять лет назад, когда мы виделись в последний раз, этот особняк на улице Доватора ему нравился больше других, но, возможно, то был минутный каприз… Угу, смена караула. – Старик сверился с блокнотиком. – Шансы растут…

Я увидел, как из ворот вышел второй секьюрити и остановился рядом с первым. Они были почти близнецами: такие же униформа, ремень, кобура. И даже загривками они были похожи.

– Шансы на что? – уточнил я. – На то, что Костанжогло сейчас в этом доме?

– Наоборот! На то, что под этим наперстком шарика нет… Ага, я так и думал, пошли… – Вилли Максович развернулся и направился вглубь двора. – Деточка, за мной! Здесь нам больше ловить нечего. Если проход не заколотили, тут можно пройти напрямую и выиграть минут десять…

Я поспешил за Фишером, удивленный быстрым отступлением с только что занятой позиции. Мне-то казалось, что мы здесь надолго: будем наблюдать за окнами, следить за воротами, подмечать, кто войдет сюда и кто выйдет, и только через пару часов, тщательно изучив все мелочи, найдем правильный ответ. В комиксах так все и было. Пока мы шагали по проходному двору, огибая какие-то облезлые деревянные сарайчики, я старался помалкивать. Но едва мы вышли на незнакомую улицу с редкими хилыми тополями, я все-таки не удержался и рассказал Вилли Максовичу о своих мыслях. Старик, вопреки моим опасениям, не высмеял меня.

– Уникальный случай, когда глупые комиксы не соврали, – проворчал он. – Наблюдение – самая нудная часть нашего ремесла. Но сегодня нам везет, ситуация нетипичная, потому что объект и все его повадки мне заранее знакомы. Если бы Гога был внутри, охрана сменялась бы чаще и выглядела не такой приметной. Эти же двое не дежурят, а, скорее, занимают место, создают видимость. Ну вроде танка-обманки: с аэроплана или с цеппелина он как настоящий, а пальцем ткнешь – надувной. У второго охранника и оружия-то нет – заметил, какая легкая кобура? Совсем не оттягивает пояса… Ну а как только оба закурили, все стало яснее ясного. Гоги тут быть не может, он не выносит табачного дыма в радиусе полусотни метров от себя. Кстати, это одна из тех его привычек, которые я понимаю и одобряю. Я, знаешь, и сам бросил, еще лет семьдесят назад, в лагере, а Аристотель, его отец, вообще никогда в жизни не курил. Но зато многие другие привычки Гоги мне всегда казались… причудливыми, что ли…

– Причудливыми? – не понял я. И почему-то сразу вообразил олигарха Костанжогло на сцене, с приклеенной бородой, с цилиндром фокусника в руке. И как он оттуда достает кролика.

– Сейчас поймешь, – кратко пообещал мне Фишер. – Поверни голову направо, только медленно. Здание наискосок, через дорогу. Не разглядывай долго, это выглядит подозрительно. Оценил?

Дом, который я увидел на другой стороне, был раскрашен в цвет пятитысячной банкноты. Но в остальном дубль номер два абсолютно ничем не отличался от первого, тысячерублевого. Совпадали, кажется, все детали: высокая узорчатая ограда с воротами посередине, одинаковые ряды окон, три этажа и две башенки над ними – пара веселых рожек чертика.

Вечернее майское солнце уже пряталось за шпиль далекой высотки МИДа, но на улице было еще светло. Не останавливаясь, мы дошли до ближайшей подворотни, и только оттуда Вилли Максович позволил мне без спешки рассмотреть второй из особняков Костанжогло.

– Разницу засек? – спросил Фишер, выждав паузу. – Соберись, Иннокентий. Напряги дедукцию, представь себя разведчиком. Что, кроме иной раскраски дома, сразу бросается в глаза?

Я честно собрал в кучку все свои скромные навыки наружного наблюдения и сказал:

– У ворот никакой охраны. И раз он ценит свою безопасность, здесь его, наверное, тоже нет.

– Неверно! – строго сказал Вилли Максович. – Охраны полно. Вон тот дворник в оранжевом жилете совсем не дворник: сколько он ни метет, мусора в лотке совсем не прибавляется. И вон у того очкастого студента, который присел на парапет у забора, мороженое не тает – это муляж. А еще видишь там, подальше, на углу, пожилую даму в шляпке, с собакой на поводке? Ничего странного в этой картинке не замечаешь?